Чёрное море между двумя войнами
Глава 2 из книги «Забытый адмирал»
Обещание, данное отцу, Аврамий сдержал: обучение юноша окончил с отличием и занесением на мраморную доску лучших выпускников корпуса, а также вручением отличительного золотого знака «С отличием». Теперь гардемарину Асланбекову предстояло провести «навигацкое стажирование», практическое плавание на парусных фрегатах «Прозерпина» и «Александр Невский» для ознакомления с портами Балтийского моря.
Пожалуй, именно здесь следует отметить некую особенность морской судьбы А.Б. Асланбекова – ему необычайно везло на встречи, а часто и долгую дружбу с людьми самыми необыкновенными и выдающимися каждый в своем деле. Именно в период прохождения «навигацкой практики» гардемарином Асланбековым трёхмачтовым фрегатом «Александр Невский» командовал герой недавно отгремевшей турецкой компании, будущий адмирал А.В. Щулепников.
Александр Васильевич, сам выпускник Морского кадетского корпуса, уже тогда отметил способного, дисциплинированного и трудолюбивого юношу. Именно по его рекомендации вскоре после успешной сдачи выпускных экзаменов в корпусе теперь уже мичман Асланбеков, как один из лучших молодых офицеров, был направлен на гидрографическое отделение Офицерских классов, созданных «для усовершенствования некоторого числа отличнейших из вновь произведённых офицеров в высших частях наук, к морской службе потребных». Иными словами, на этих курсах специально отобранным морским офицерам, артиллеристам и судоводителям, преподавали уже не азы, а «высшую математику» штурманского дела. Избранность и ценность для флота этих выпускников подчеркивал и факт присвоения совсем молодым людям звания лейтенанта флота. После окончания курсов (снова «с отличием»!) наш герой был отправлен для дальнейшего прохождения службы на Черноморский флот, базировавшийся в самом, пожалуй, неспокойном в то время в военном отношении регионе Российской Империи.
Следует также отметить, что чин лейтенанта Российского Императорского флота значительно превышал по статусу и по поручаемым должностям звание современного нам лейтенанта – с такими погонами на плечах офицеры тогда командовали кораблями, занимали другие ответственные посты. Неплохое, очень неплохое начало карьеры для молодого офицера, которому едва исполнилось двадцать лет!
Это было время, когда Севастополь начал перенимать у Николаева фактический статус морской столицы Черноморского флота. К описываемому времени в городе насчитывалось уже более сорока тысяч жителей. В основном, конечно же, это были военные и члены их семей, но значительную роль в привлечении в город ремесленного и торгового люда сыграл императорский указ о существенных льготах при становлении дела и налоговых послаблениях от 1839 года.
Главным же для молодого офицера была обстановка кипучей жизни и постоянного обновления, которую создал во вверенном ему Черноморском флоте талантливый и энергичный адмирал М.П. Лазарев. Именно в эти годы шло активное обновление кораблей флота – по настоянию Лазарева было спущено на воду 26 парусных судов, 6 пароходофрегатов, заказано к постройке ещё два десятка. Боевая учёба флота шла в открытом море в приближенных к боевым условиям, а часто и реально боевых. Положено было начало строительству Севастопольского Адмиралтейства, начало работу гидрографическое депо, которое стало издавать карты и лоции Чёрного моря. Был построен Дом собраний, реорганизована Морская библиотека, открыта первая в России школа для матросских детей… Севастополь на глазах превращался в южную морскую столицу Российской Империи.
До великих сражений «севастопольской страды» оставалось ещё более десяти лет, но и в те годы Черноморский флот никак нельзя было отнести к местам спокойной службы. Собственно, в состоянии постоянных боевых действий, то затухавших, то разгоравшихся в полную силу, флот находился практически со дня своего основания. Добившись независимости Крыма от Турции и способствовав воцарению там дружественной ханской династии, ещё в Екатерининские времена Россия добилась относительного спокойствия на суше, но не на море. Лейтенант Асланбеков проходил службу на линейных кораблях «Селафаил», «Варшава», бриге «Фемистокл», на тендерах и десантных кораблях неоднократно обеспечивал высадку морских десантов у абхазских берегов, лично участвовал в сражениях с горцами.
Страшное и яркое это было время. Время, когда несокрушимая стойкость русского солдата столкнулась с яростной храбростью и презрением к смерти горских воинов. Русские побеждали, шаг за шагом тесня противника. Но какой ценой и какой кровью давались эти шаги! Впрочем, иного решения, кроме военного, не было. Положение, сложившееся на тот момент, было попросту нетерпимым: караваны контрабандных судов шли нескончаемо со стороны Турции и в обратном направлении. В горы – оружие, в Османскую Империю – рабы, среди которых было немало пленных русских солдат. При встрече с кораблями пограничной стражи Черноморского флота турки суда свои попросту затапливали со всем живым грузом. Процветало также и пиратство: на легких галерах в ночное время черкесы грабили купеческие суда. Бесшумно подбирались к бортам, из ружей снимали палубную команду, забрасывали абордажные крючья… Груз подлежал разграблению, команда безжалостно вырезалась…
Уже по одному тому факту, военачальника какого масштаба занимались организацией морских десантов и обороны Кавказского побережья, можно было судить сколь серьёзное значение придавало Российское государство этой проблеме.
Какие люди окружали тогда молодого офицера Асланбекова, какие имена! Непосредственными руководителями кампании были Командующий Черноморским флотом адмирал М.П. Лазарев и легендарный генерал войны с Наполеоном Н.Н. Раевский в качестве Командира Кавказской оборонительной линии. Адъютантом и ближайшим помощником служил у Николая Николаевича штабс-капитан Л.С. Пушкин, младший брат недавно погибшего на дуэли великого поэта. Тут же командовал Тенгинским полком полковник барон К.К. Данзас, близкий друг А.С. Пушкина и секундант на той злополучной дуэли. Соседним полком командовал полковник граф А.А. Суворов, внук знаменитого генералиссимуса. Рядовыми солдатами участвовали в боях разжалованные офицеры-декабристы. В том же Тенгинском полку служил и сосланный на Кавказ поручик Михаил Лермонтов.
Как раз в то время Аврамий Асланбеков свёл приятельские отношения с таким же лейтенантом флота Григорием Бутаковым. У молодых людей было много общего: оба происходили из семей морских офицеров, отцы и того, и другого в одно время воевали с турками на Чёрном море, оба окончили Петербургский кадетский морской корпус. Будучи всего двумя годами старше приятеля, Бутаков постоянно опережал того на одну ступень в чинопроизводстве и, обладая большим боевым опытом, несколько покровительствовал Асланбекову. Так будет всегда, от лейтенантских погон до адмиральских эполет. Им ещё предстоит в недалёком будущем, как командирам кораблей, борт о борт пройти с честью кромешный ад Севастопольских сражений.
Впоследствии сам Бутаков вспоминал, что разговоры с Асланбековым заставили его на многие вещи взглянуть по-новому. Естественно, часто они обсуждали кавказские события, непосредственными участниками которых были оба.
– Для большинства жителей центральной России, – говорил Асланбеков, – Кавказ это нечто единое, дикое, попросту отличное от всего славянского мира. Об отличиях спорить не буду, но вопрос в другом: Кавказ настолько разный – множество наречий, обычаев, верований, жизненных укладов, народов и народностей больших и малых, что, пожалуй, целой жизни постороннему человеку не достанет во всём разобраться! Мы воюем с адыгами, абхазами, шапсугами, абадзехами, кабардинцами… Для нас они все черкесы. А между тем всё это весьма разные народы. Объединяет их одно – они умеют хорошо воевать. Почему? Хорошо воевать – это главное, что они умеют делать! Война для них и есть сама жизнь. Не будет русских, они резать и грабить турок станут, будут воевать между собой. Они не находят войну, разбой, работорговлю чем-то предосудительным, они не понимают, как и зачем жить иначе! Поэтому я думаю, что война эта затянется ещё не на годы, а на десятилетия как минимум. Пока не изменится сам образ жизни этих людей, они будут заниматься тем, что умеют делать лучше всего: воевать и грабить. Если даже великий имам Шамиль не смог их примирить между собой…
– Мне кажется, господин кавказский лейтенант, Вы как-то с особенным пиететом относитесь к этому разбойнику Шамилю? – с иронией спросил Бутаков приятеля. – Он часом не родня Вам?
– Шамиль – аварец. Есть такой народ, довольно многочисленный по меркам Северного Кавказа. И мне он никоим образом не родственник. Ни отцу моему, азербайджанцу, ни русской матери. Вы, друг мой, подтверждаете мои слова о примитивном, обобщённом восприятии Кавказа. Всё, что пишут наши газетчики и прочие «знатоки» о Шамиле, – полная чушь! И происходит это именно от незнания местных реалий. Имам Шамиль, между тем, действительно человек незаурядный. Он, как я уже сказал, аварец, но служат ему (и весьма преданно!) люди многих национальностей, в том числе и русские. Шамиль самым жестким образом пресекает любые проявления национализма, веронетерпимости – и мусульманин, и христианин, и идолопоклонник равны в своих правах в его имамате. Он отменил рабство, пока в просвещённой Европе и России только ведут бесконечные разговоры о недопустимости крепостного права. Его судьи избираются народом из самых достойных людей. Он жестко наказывает своих чиновников за мздоимство… Вот тебе, Григорий Иванович, яркий пример типичного «дикого горца»!
– Но ведь у тебя на малой родине совсем другая жизнь! По крайности, никто друг дружку не режет и в рабство не продаёт! А ведь это тоже Кавказ! – уже серьёзно спросил Бутаков.
– Ну, если уж совсем географически точно – Закавказье! Это как раз тот случай, о чём я говорил: месторасположение во многом определяет образ жизни. Азербайджан расположен издревле на пересечении караванных путей, поэтому мои земляки веками были подвержены влиянию других народов, происходило взаимообогащение разных культур. Отсюда – склонность к ремеслам, торговле, искусствам, а не к войне… Такие, Григорий Иванович, дела! Ну, философия – не наше дело! Даст Бог, найдутся умные люди, без нас порешают всё к доброму согласию…
И в самом деле, хотя с 1810 года Абхазия и находилась официально в составе Российской Империи, обстановка там продолжала оставаться напряженной. Это во многом объяснялось этническим многообразием народов, населявших эти земли и малочисленностью русских гарнизонов. Зачастую власть местных правителей ограничивалась пределами самого Сухума, а окрестности абхазской столицы постоянно подвергались набегам горских племен убыхов и адыгов (черкесов), симпатизировавших извечному тогда противнику России Оттоманской Турции.
Собственно, непрекращающиеся вооруженные конфликты на суше, а затем и крупные морские сражения, и победы над Турцией и послужили своеобразным прологом к разразившейся Крымской (Восточной) войне. Именно интересы Турции – так трактовалось официально! – защищали союзные войска (преследуя, безусловно, свои личные выгоды) в этой странной войне, которую вели фактически за один город пять государств на фронте протяженностью в 7 верст.
Гидаят Мусаев. Забытый адмирал. – Севастополь: Издательство «Дельта», 2014. – 176 с., ил.