Ибрагимбек едет в Петербург
Глава 1 из книги «Забытый адмирал»
Бакинский хан Мирза Магомед Бакиханов, человек уже не первой молодости, был однако же строен, высок, ладно сложен. Он двигался по своему огромному кабинету легко и абсолютно не походил на тот образ восточного вельможи, коий так охотно рисуют сочинители Петербургских и Московских журналов. Одет он был в партикулярный костюм безо всяких украшений, не считая разве что крестика ордена Святого Владимира в петлице.
Хан являлся человеком широко образованным, увлекался философскими течениями, историей, сам писал стихи, по мнению знатоков литературы – весьма недурные. Поддерживал широкий круг знакомств, как среди местной образованной публики, так и в обеих столицах, водил дружбу с царским наместником на Кавказе генералом Ермоловым, который нередко прибегал к услугам Мирзы Магомеда в качестве советника или переводчика с местных диалектов. Помимо языков окрестных народов, хан в совершенстве владел и несколькими европейскими. Русский он, впрочем, за иностранный не почитал и владел им так же свободно, как и родным.
По-русски он и обращался к своему гостю, перемежая речь французскими оборотами по обычаю образованных дворян того времени.
– Я понимаю, друг мой, определённую деликатность вопроса, но надеюсь быть правильно понятым: речь не идёт никоим образом о меценатстве, о покровительстве… Мальчик действительно обладает незаурядными способностями, и подобный талант не следует зарывать в землю, напротив – следует всемерно развивать. Сколько ему сейчас? Тринадцать? Самое время начинать службу! Вы, помнится, и сами немногим старше были, когда встали под знамёна?
Седоусый генерал-майор, о сыне которого шла сейчас речь, удобно устроившись в кресле у одного из высоких арочных окон роскошного рабочего кабинета хана, молча кивнул. Службу в далёком уже 1786 году он начинал пятнадцатилетним кадетом в Херсонском морском корпусе, и, еще не достигши и двадцати лет, сумел отличиться в жесточайшем морском сражении с турками у мыса Калиакрия. Был он тогда гардемарином на одном из самых прославленных кораблей Черноморского флота «Святой Иоан Предтеча». Впоследствии многие годы командовал кораблями на Чёрном море, крейсировал в Адриатике, в Греческом архипелаге. В морском чинопроизводстве дошел до капитана первого ранга…
То, что предлагал ему ныне хан Мирза Магомед, было во многом созвучно его помыслам о дальнейшей судьбе его старшего сына Ибрагимбека – отчего же мальчику не продолжить дело отца? Судьба, конечно же, нелёгкая, но достойная мужчины. К тому же, Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге – одно из самых престижных и привилегированных учебных заведений Российской Империи, старейшее в государстве, заложенное ещё Петром Великим.
Среди воспитанников сего заведения числятся такие выдающиеся флотоводцы, как адмиралы Ф.Ф. Ушаков, П.С. Нахимов, В.А. Корнилов, В.Н. Головнин. Такие же незаурядные личности занимались и подготовкой офицеров Императорского флота в разные годы. В описываемое время корпус возглавлял знаменитый русский мореплаватель адмирал Иван Фёдорович Крузенштерн.
К обучению в корпусе допускают, как правило, дворянских детей, отпрысков высших чиновников, сыновей особо отличившихся армейских и флотских офицеров. Последнее время слышно, таковым даже отдают предпочтение. С этой стороны к сыну генерала Богдана Аврамиевича (или же по рождению Аллахвердибека Ибрагимбекоглу) никаких вопросов быть не могло: и чин, и дворянство он честно, что называется, «взял на шпагу». Опять же, и жена его, Мария Ильинична Юшкевич, мать его шестерых детей, потомственная российская дворянка, дочь морского офицера, служившего хоть и не в высоких чинах, но достойно… Выходит, что прямая дорога Ибрагиму – будущему Аврамию – в Санкт-Петербург.
Семейство генерала Асланбекова по местным понятиям числилось вполне финансово достаточным – собственный дом в Баку, имение в Кизляре с виноградником и большим фруктовым садом, куда с детьми переезжали на лето, спасаясь от городской жары… И всё же, одно дело провинциальный Баку, другое – Петербург. Жизнь в столице недёшева, совсем недёшева! И хоть основные расходы по обучению в Морском корпусе берёт на себя казна, но всё же, но всё же…
– Вы знаете, дорогой Богдан Аврамович, что я человек довольно состоятельный, – будто прочитав мысли гостя, продолжил Мирза Магомед, – а непосредственно личные потребности мои довольно скромны…
При этих словах генерал Асланбеков внутренне усмехнулся: «человек довольно состоятельный» – экий деликатный оборот! Да ведь всякий в городе знает, что его сегодняшний собеседник – один из богатейших людей не только в Баку, но и на всём Кавказе!
– К тому же, мы ведь родственники, хоть и не близкие. Так что, надеюсь, ничем не задену Вашу честь офицера и дворянина, предложив эту совершенно необременительную для меня помощь. Будем это считать стипендией для будущего азербайджанского адмирала!
И хан искренне рассмеялся. Улыбнулся и Асланбеков.
– Хорошо, – сказал он, еще мгновенье поразмыслив, – пусть будет так!
– А кстати,– присаживаясь напротив гостя и жестом приглашая его к г богато накрытому фруктами и сладостями столу, спросил Мирза Магомед, – отчего Вы, прослужив столько лет во флоте, ушли в отставку в армейском чине?
– Видите ли, Ваше сиятельство, – неторопливо начал Асланбеков, – всё дело в том, что последние годы службы я провёл на берегу, этаким сухопутным морским волком, – он чуть заметно усмехнулся и продолжил: – Служил в Николаевском порту, затем в Москве в Особом комитете снабжения… И дело вовсе не в том, что вдруг залюбил я паркетную карьеру – здоровье подвело, врачи на корабль уже не пускали. По сухопутной же табели о рангах и чинах и вышло мне звание генеральское. Впрочем, по всем официальным документам уволен я со службы «с мундиром, пенсионом полного содержания и чином генерал-майора(контр-адмирала)». Так что морская часть моей жизни вовсе забытой не стала, хоть и оказалась в скобках!
Богдан Аврамович обращался к хозяину дома, титулуя его «вашим сиятельством», что не было ни в коей мере преувеличением или данью вежливости – к тому времени высшее сословие Закавказья получило уравнение в правах с российским дворянством, и титул Мирзы Магомеда в европейской иерархии соответствовал графу или же князю.
Легкий ветерок с Каспия трепал ажурные занавески на стрельчатых окнах кабинета. Вдали отчётливо виднелся силуэт Девичьей башни, одной из широкоизвестных достопримечательностей старого города. Баку, впрочем, несмотря на древнее своё происхождение, находился в то время в тени Шемахи, именно там правительство определило быть центру губернии. И только много позже, после разрушительной силы землетрясения, фактически стёршего Шемахи с лица земли и после начала нефтяной лихорадки Баку стремительно приобрел присущий ему в последующем европейский лоск и респектабельность.
Хан придвинул своё кресло чуть поближе к столу.
– Я за разговорами, Ваше превосходительство, вовсе Вас голодным оставил! Плохой из меня хозяин! Вовсе никудышний! Прошу Вас, угощайтесь, да и я с Вами – не всё же о делах да о делах!
…Спустя месяц отец и сын Асланбековы стояли перед величественным зданием Петербургского морского кадетского корпуса. На мраморной доске у главного входа золотыми буквами были занесены имена выпускников корпуса, окончивших его с отличием.
– Надеюсь, – серьезно сказал Асланбеков-старший, – там найдётся место и для нашей фамилии…
– Обещаю! – также серьёзно ответил Ибрагимбек.
…На этом, пожалуй, и заканчивается короткая биография бакинского мальчика Ибрагимбека и начинается длинная, полная сражений и дальних походов, научных трудов и географических открытий жизнь российского моряка Аврамия Богдановича Асланбекова.
Гидаят Мусаев. Забытый адмирал. – Севастополь: Издательство «Дельта», 2014. – 176 с., ил.